Неточные совпадения
Удивлялся я тоже не раз и его лицу: оно было на
вид чрезвычайно серьезное (и почти красивое), сухое; густые седые вьющиеся волосы,
открытые глаза; да и весь он был сухощав, хорошего роста; но лицо его имело какое-то неприятное, почти неприличное свойство вдруг переменяться из необыкновенно серьезного на слишком уж игривое, так что
в первый раз видевший никак бы не ожидал этого.
В лавочках, у
открытых дверей, расположены припасы напоказ: рыбы разных сортов и
видов — вяленая, соленая, сушеная, свежая, одна
в виде сабли, так и называется саблей, другая с раздвоенной головой, там круглая, здесь плоская, далее раки, шримсы, морские плоды.
Долинный лес иногда бывает так густ, что сквозь ветки его совершенно не видно неба. Внизу всегда царит полумрак, всегда прохладно и сыро. Утренний рассвет и вечерние сумерки
в лесу и
в местах
открытых не совпадают по времени. Чуть только тучка закроет солнце, лес сразу становится угрюмым, и погода кажется пасмурной. Зато
в ясный день освещенные солнцем стволы деревьев, ярко-зеленая листва, блестящая хвоя, цветы, мох и пестрые лишайники принимают декоративный
вид.
Я терялся
в догадках и не мог дать объяснение этому необычайному явлению. Когда же столб дыма вышел из-за мыса на
открытое пространство, я сразу понял, что вижу перед собой смерч.
В основании его вода пенилась, как
в котле. Она всплескивалась, вихрь подхватывал ее и уносил ввысь, а сверху
в виде качающейся воронки спускалось темное облако.
Дальше была широкая, усыпанная желтым песком площадка: налево —
открытая сцена, театр и тир, прямо — эстрада для военных музыкантов (
в виде раковины) и балаганчики с цветами и пивом, направо длинная терраса ресторана.
— Вот я вам и предлагаю, господин Горизонт, — не найдется ли у вас невинных девушек? Теперь на них громадный спрос. Я с вами играю
в открытую. За деньгами мы не постоим. Теперь это
в моде. Заметьте, Горизонт, вам возвратят ваших клиенток совершенно
в том же
виде,
в каком они были. Это, вы понимаете, — маленький разврат,
в котором я никак не могу разобраться…
Перебоев не отходит от
открытой настежь двери,
в которую уже вошел новый клиент, и наконец делает
вид, что позовет дворника, ежели дама не уйдет. Дама, ухватив за руку сына, с негодованием удаляется.
Она шла с
открытым видом и
в великолепном костюме.
С
открытым видом, с обворожительною улыбкой, быстро приблизилась она к Степану Трофимовичу, протянула ему прелестно гантированную ручку и засыпала его самыми лестными приветствиями, — как будто у ней только и заботы было во всё это утро, что поскорей подбежать и обласкать Степана Трофимовича за то, что видит его наконец
в своем доме.
Хозяйка сидела и не трогалась. Она
в это время только вспомнила, как неуместен должен показаться гостям стоящий на окне цветок и, при всем своем замешательстве, соображала, как бы ловчее сбросить его за
открытое окошко? Мысль эта так ее занимала, что она даже не вслушалась
в первый вопрос, с которым отнесся к ней один из ее новоприезжих гостей, что ей и придало
вид особы, непритворно занятой чтением до самозабвения.
Минута была самая решительная: она ждала своего героя, и он явился. Шубы, которыми был закрыт всеми позабытый Ахилла, зашевелясь, слетели на пол, а сам он, босой,
в узком и куцем солдатском белье, потрошил того, кто так недавно казался чертом и за кого поднялась вся эта история, принявшая
вид настоящего
открытого бунта.
Иоанну д’Арк он имел уже
в виду. То была девица Анна Григорьевна Волшебнова, дочь начальника одной из местных команд, с которою Феденька находился
в открытой любовной связи, но которая, и за всем тем, упорно продолжала именовать себя девицею.
Пришедши
в свой небольшой кабинет, женевец запер дверь, вытащил из-под дивана свой пыльный чемоданчик, обтер его и начал укладывать свои сокровища, с любовью пересматривая их; эти сокровища обличали как-то въявь всю бесконечную нежность этого человека: у него хранился бережно завернутый портфель; портфель этот, криво и косо сделанный, склеил для женевца двенадцатилетний Володя к Новому году, тайком от него, ночью; сверху он налепил выдранный из какой-то книги портрет Вашингтона; далее у него хранился акварельный портрет четырнадцатилетнего Володи: он был нарисован с
открытой шеей, загорелый, с пробивающейся мыслию
в глазах и с тем
видом, полным упования, надежды, который у него сохранился еще лет на пять, а потом мелькал
в редкие минуты, как солнце
в Петербурге, как что-то прошедшее, не прилаживающееся ко всем прочим чертам; еще были у него серебряные математические инструменты, подаренные ему стариком дядей; его же огромная черепаховая табакерка, на которой было вытиснено изображение праздника при федерализации, принадлежавшая старику и лежавшая всегда возле него, — ее женевец купил после смерти старика у его камердинера.
В самом деле,
вид Володи имел
в себе что-то трогательное: он был так благороден, что-то такое прямое,
открытое, доверчивое было
в нем, что смотрящему на него становилось отрадно для себя и грустно за него.
Я испытывал каждый раз какое-то жуткое чувство, когда Мелюдэ протягивала мне свою изящную тонкую ручку и смотрела прямо
в лицо немигающими наивно
открытыми глазами, — получалось таксе же ощущение, какое испытываешь, здороваясь с теми больными, которые еще двигаются на ногах, имеют здоровый
вид и про которых знаешь, что они бесповоротно приговорены к смерти.
Именно так я и поступаю. Когда мне говорят: надоело! — я отвечаю: помилуйте! хоть кого взбесит! Когда продолжают: и без errare хлопот много — я отвечаю: чего же лучше, коли можно прожить без errare! Когда же заканчивают: не заблуждаться по нынешнему времени приличествует, а внушать доверие! — я принимаю
открытый и чуть-чуть легкомысленный
вид, беру
в руку тросточку и выхожу гулять на улицу.
Он был дома:
в открытые окна из комнат на улицу несся его громкий, немного сиплый хохот. Шум пролетки, подъехавшей к дому, заставил Игната выглянуть
в окно, и при
виде сына он радостно крикнул...
Впереди ехал видный собою мужчина на сером красивом коне; черные, огненные глаза и густые бакенбарды придавали мужественный
вид его прекрасной и
открытой физиономии; но
в то же время золотые серьги, распущенные по плечам локоны и вообще какая-то не мужская щеголеватость составляла самую чудную противуположность с остальною частию его воинственного наряда, и без того отменно странного.
— Скажите, какое происшествие! — и затем торопливо прочел: «Третьего мая
в номера трактира «Дон» приехал почетный гражданин Олухов с девицею Глафирою Митхель. Оба они были
в нетрезвом
виде и, взяв номер, потребовали себе еще вина, после чего раздался крик девицы Митхель. Вбежавший к ним
в номер лакей увидел, что Олухов, забавляясь и выставляясь из
открытого окна, потерял равновесие и, упав с высоты третьего этажа, разбил себе череп на три части. Он был найден на тротуаре совершенно мертвым».
И только увидев матросов вывернутый карман, прежде чужой и скрытый, а теперь ничей, этот странный маленький мешочек, свисший у бока, — вдруг понял, чего не понимал: он, Жегулев, совершенно не знает этого мертвого человека, словно только сегодня он приехал
в этом своем неразгаданно-мертвецком
виде, с
открытыми глазами и черным ртом.
Она слезла и подошла к окну; отворила его: ночной ветер пахнул ей на
открытую потную грудь, и она, с досадой высунув голову на улицу, повторила свои вопросы;
в самом деле, буланая лошадь
в хомуте и шлее стояла у ворот и возле нее человек, незнакомый ей, но с
виду не старый и не крестьянин.
С этой целью он прямо присоветовал городничему прислать к нему на дух полосатого квартального на первой же неделе. А на духу он обещал его хорошенько пронять и, гневом Божиим припугнув, все от него выведать, что
в нем есть тайного и сокровенного и за что он всего касающего чуждается и даров не приемлет. А затем сказал: «Увидим по
открытому страхом
виду его совести, чему он подлежать будет, и тому его и подвергнем, да спасется дух».
Лицо гусара так и представлялось ей, когда она закрывала глаза, и, казалось, являлось
в различных странных
видах в комнате, когда она с
открытыми глазами при слабом свете лампадки смотрела на комод, на столик, на висевшее белое платье.
Мы пошли; он вел версты четыре лесом, поднимавшимся
в гору, и вдруг вывел на
открытое место; внизу текла Ока, кругом верст на двадцать стелился один из превосходных сельских
видов Великороссии.
Действие происходит
в польском местечке
в почтовом доме. Комната: справа от зрителя стол, на нем шнуровые книги, бумага и проч., с левой клавикорды, на стене гитара,
в средине
открытый вид в цветник.
На руке,
открытой гораздо выше кисти, чернел вороненый браслет
в виде каторжной цепи.
Его остроконечная голова, схожая с грушей, казалась еще острее от старинной прически, которую он носил
в виде возвышавшегося, словно петуший гребешок, кока над большим
открытым лбом.
Одна вздыхала и крестилась, что бы ни показывал монах: светскую картину, портрет, мозаичный
вид флорентийской работы; а когда его приперли сзади к заставке
открытой двери
в крайнюю светелку с деревянной отделкой и зеркальным потолком, где владыка отдыхал
в жаркую пору, одна из старушек истово перекрестилась, посмотрела сначала на соломенную шляпу с широкими плоскими полями, лежавшую тут же, потом на зеркальный потолок
в позолоченных переборах рамок и вслух проговорила слезливым звуком...
Недостаток Елены Дмитриевны был
в том, что она совершенно не умела думать и даже не знала, как это делается другими. Говоря, она никогда не знала вперед, что скажет; умолкая же — либо задремывала с
открытыми глазами и величественным
видом, либо продолжала
в голове плетение беззвучных слов, не имеющих ни начала, ни конца. Оттого она и пасьянс так любила.
Но
в день встречи, при
виде Надежды Николаевны
в светлом платье декольте с
открытыми руками, с восхитительной талией, у него мелькнула мысль пригласить ее завтракать
в один из павильонов выставочного буфета.
Его прямому,
открытому и честному характеру претил
в главе русских иезуитов его скромный, приниженный
вид, при той силе, почти могуществе, которыми он пользовался
в придворных сферах и
в высшем петербургском обществе.
Помещение было очень опрятное и уютное: мебель заново обитая светлым ситцем, такая же перегородка, за которой виднелась пышная постель с несколькими подушками
в белоснежных наволочках. Все это, освещенное солнцем, лучи которого проникали
в открытые окна, придавало комнате веселый
вид и производило приятное впечатление укромного уголка.
Князь Дмитрий Павлович был чрезвычайно симпатичный старик, с
открытым, добродушным, чисто русским лицом. Остатки седых волос были тщательно причесаны по-старинному, на виски, густые седые брови, нависшие на добрых, юношески-свежих глазах, были бессильны придать им суровый
вид. Длинные седые усы с подусниками сразу выдавали
в нем старую военную складку, если бы даже он не был одет
в серую форменную тужурку с светлыми пуговицами — его обыкновенный домашний костюм. Ноги старика были закрыты пледом.
Жени,
в бархатной шубке, с накладкой завитых волос,
в открытой шляпе; на
вид еще очень молодая, с запахом пудры. Но, обнимая ее, Антонина Сергеевна не чувствовала своей прежней кузины.
Вопрос об его аресте,
в виду покровительства, оказываемого ему французским послом, был довольно щекотлив и оставался даже после показания куафера некоторое время
открытым.
Она мне представляется
в виде широко
открытых глаз, влажных губ и порывистого дыхания. Знай же, твою страсть я презираю, больше никогда не повторится то, что было, я стала другой.
Лошадей пускали табунами на луга или засеянные поля как попало; сами ратники располагались десятнями (артелями)
в виду воеводы, варили себе
в опанищах (медных котлах) похлебку из сухарей и толокна, пели песни, сказывали сказки — и все под
открытым небом, несмотря на дождь и снег, на мороз и жар.
Утомился ли сам Иоанн
видом потоков лившейся крови, или же был испуган угрозами и предсказаниями старца Салоса-Николы, с которым долго беседовал
в келье, — вопрос этот остался
открытым, но Псков, родина Великой Ольги, был пощажен грозным царем.
Полный брюнет был богатый помещик одной из приволжских губерний, первый раз приехавший
в Петербург Петр Александрович Колзаков, а изящный блондин — отставной корнет Аркадий Осипович Хмыров, проживший на своем веку не одно состояние, и теперь,
в ожидании наследства, живущий
в кредит,
открытый, впрочем, ему почти везде
в широком размере. Сосед Колзакова, по бывшему своему именью, Хмыров, был с ним приятелем, но несколько лет уже как совершенно потерял его из
виду, продавши имение.
Сама цесаревна превратилась из шаловливой красавицы, какой она была
в ранней молодости,
в грустную, но ласковую женщину, величественного
вида. Она жила с чарующею простотой и доступностью, каталась по городу, то верхом, то
в открытых санях, и посещала святыни. Все
в ней возбуждало умиление народа: даже гостиннодворцы не брали с нее денег за товары. Но чаще всего видели ее
в домике у казарм, где она крестила детей у рядовых и ублажала родителей крестников, входя даже
в долги. Гвардейцы звали ее «матушкой».
Внезапный
вид открытой картины или его дерзкая выходка смутили ее, но она вдруг изменилась
в лице и сдвинула тонкие брови.
В этом туалете Анжелика была обаятельно хороша. Елен слегка удивилась ее наряду, но не сказала ни слова. Лора,
в темно-синем бархатном платье с
открытой шеей и руками, при
виде Анжелики пожала плечами и заметила...
Мориц взглянул, сказал: «тре бьен» и сделал такое движение бровями, от которого пенсне спало и моментально прямо с носа слетело
в открытую левую руку. И замечательная вещь: как пенсне соскочило с лица Морица, так словно спал с него и весь его прежний шельмоватый
вид; он точно нашел, что меня не стоит рассматривать с особенно серьезной точки зрения, и начал пошаливать: во-первых, он сразу упростился
в выражении и заговорил по-польски.